Как и почему живёт язык эсперанто. К 160-летию со дня рождения Л. М. Заменгофа

Н. Л. Гудсков

Нико­лай Льво­вич Гуд­сков
Эспе­ран­тист с 1982 г., за это вре­мя не толь­ко выучил язык, но и напи­сал на нём и о нём несколь­ко кни­жек и бро­шюр. В резуль­та­те стал чле­ном Меж­ду­на­род­ной ака­де­мии эспе­ран­то. В ред­кое сво­бод­ное от эспе­рант­ских заня­тий вре­мя зани­мал­ся био­ло­ги­ей, исто­ри­ей и фило­со­фи­ей нау­ки и дру­ги­ми неин­те­рес­ны­ми веща­ми и стал кан­ди­да­том био­ло­ги­че­ских наук и доцен­том по фило­со­фии. Впро­чем, об этих вещах, что­бы они не были скуч­ны­ми, пишет на эсперанто.

Л. М. Заменгоф

Линг­ви­сты часто гово­рят, что эспе­ран­то — язык искус­ствен­ный, а пото­му (?) — мёрт­вый. Одна­ко сре­ди эспе­ран­ти­стов он поче­му-то живёт, раз­ви­ва­ет­ся и даже про­цве­та­ет. Как и поче­му это про­ис­хо­дит, и какие про­ти­во­по­лож­ные тече­ния под­дер­жи­ва­ют это про­цве­та­ние? Кто и что нуж­но, что­бы эспе­ран­тист­ское сооб­ще­ство не исче­за­ло, несмот­ря на все мрач­ные пророчества?